Рассказы из правого ботинка - Страница 32

Становится все труднее найти очередное место строительства. Видимо, у двуногов заканчивается строительный сезон. Что ж, у меня тоже заканчивается время, отпущенное на командировку. Пора отправляться домой.

Но перед отбытием я еще успею провести последний опыт с двуногами-строителями. Самый интересный и убедительный. Я внес небольшие изменения в параллелепипеды, которые они используют для построек. Их форма при этом не изменилась – я всего лишь повысил их радиоактивность.

В несколько тысяч раз.

Двуногам вредна высокая радиация. При подобном облучении их организмы будут необратимо повреждены и даже могут погибнуть. Однако они не обратили ни малейшего внимания на мое вмешательство, продолжая упорно возводить свой пустотелый куб из, так сказать, гамма-параллелепипедов. Ведь высокая радиация не мешает непосредственно работе – а инстинкты требуют ее продолжения. Двуноги не способны мыслить – они работают по определенному шаблону, и только-то.

Жаль, конечно, что все мои подопытные теперь погибнут. Но в конце концов – примитивные жизнеформы именно для того и нужны, чтобы ставить над ними эксперименты. Благодаря нескольким смертям теперь мы заметно продвинулись в изучении природных рефлексов двуногов. А заодно убедились – они и в самом деле абсолютно неразумны.

Вот если бы двуноги сообразили заменить эти параллелепипеды на другие, безвредные, я бы признал, что они, возможно, не лишены некоторого разума. Но они этого не сообразили. Да и не могли сообразить – ведь это же всего лишь двуноги…

Детство архимагов

Город Симуррум стоит на Нижнем Забе, притоке великого Тигра. Эти места - часть провинции Мадга, что лежит на северо-востоке империи Шумер. Здесь правит железная десница императора Энмеркара и божественная воля всемогущего Мардука.

Вчера Шумер отметил наступления месяца гуд-си-са. Это хороший месяц, приятный и спокойный. В нем не проводится полевых работ, нет и важных храмовых праздников. Гугали в этом месяце обычно устраивают большую чистку оросительных каналов, а лугали любят с кем-нибудь повоевать, но простого люда все это никак не касается.

Мастер Ахухуту всегда любил этот месяц. Сейчас он сидел в своей лавке, ушами следя за обычным гомоном кара, а глазами - за великолепной чашей, принимающей под его руками окончательный облик. За такое чудо можно будет взять немало сиклей…

В лавке Ахухуту лучшая керамика во всем Симурруме - никто другой не умеет так искусно выбить из глиняного шара нужную форму, а затем обжечь ее в горне. У Ахухуту отличный горн - двухъярусный, с четырьмя поддувалами. За каждым поддувалом трудится специальный раб - и горе ему, если огонь ослабнет хоть на минуту!

Еще мастер Ахухуту знает множество секретов, чтобы посуда при обжиге не трескалась - он подмешивает туда не только солому, навоз и шамот, как все гончары, но и золу, редкие растения, толченый уголь, даже толченые раковины. Никто не знает, зачем Ахухуту так щедро платит уличным мальчишкам за сбор улиток - хороший мастер не раскрывает секретов кому попало.

Но главное, что так ценят покупатели в вазах и чашах Ахухуту - их роспись. Сверло-бутероль в руках искусного гончара - продолжение его пальцев, оно так и мелькает по керамическим стенкам, оставляя за собой тонкие линии, на глазах превращающиеся в прекрасный рисунок. Звери, рыбы, растения, люди, боги - все подвластно художнику, все подчиняется умелой руке. Каждый сосуд Ахухуту - целый рассказ, история. Настоящий ценитель не купит чашу с историей, которую он уже знает - он всякий раз требует нового. И мастер Ахухуту дает ему новое - он еще ни разу не повторился, не опустился до копирования того, что уже было.

Каждое творение Ахухуту - уникально.

Умелый мастер отложил в сторону бутероль и взял кисточку. Чтобы рисунок получил настоящую глубину и красоту, его нужно раскрасить. Здесь не обойтись без точного глаза - ошибись чуть-чуть в оттенке, и картинка не оживет, останется всего лишь пятном краски. Ахухуту пристально вгляделся в линии на гладкой поверхности чаши, но уши его по-прежнему впитывали окружающий шум, вычленяя из него все мало-мальски интересное.

В шумерских городах основная торговля всегда идет в речной гавани - каре. Здесь все встречаются - купцы, рыбаки, скотоводы, гонцы. Шум гавани - это настоящая музыка, если уметь ее слушать. Плещет вода, скрипят весла гребцов, затоны постоянно полны парусными ладьями и речными баржами. Товары ввозят и вывозят, отправляют вверх и вниз по реке. На пристани постоянно толчется народ - у каждого свое дело, каждый чем-то занят.

В лавку то и дело заходят покупатели, рассматривая готовые сосуды и перекидываясь с хозяином словом-другим. Лавка Ахухуту расположена в хорошем месте - у центрального канала, возле самого горла. Слева от нее питейный дом госпожи Нганду - это выгодное соседство, там всегда много посетителей. Справа финиковый сад, принадлежащий храму Нанны, - это тоже выгодное соседство, слуги лунной богини часто делают заказы у Ахухуту.

У берега собралась гомонящая толпа - стражники суда кого-то казнят. Конечно, женщину - только женщин положено казнить через утопление. Мужчин убивают топором, и не здесь, а рядом с воротами суда. Если же преступник не мужчина и не женщина (скажем, евнух или содомит), его сажают на раскаленный медный кол. Лучше всего приходится рабам - их вообще нельзя казнить. Ведь раб - это вещь, имущество. Разве можно казнить неодушевленный предмет?

Единственное, что слегка раздражало почтенного мастера - стайка кар-кида, «шляющихся по рынку». Проклятые блудницы собрались именно возле его лавки и отвлекали посетителей глупым смехом и непристойностями. Куда смотрит наместник, почему он позволяет это непотребство? Ведь в Симурруме есть многочисленная община жриц-харимту - священных блудниц богини Инанны, да будет вечно благословлено ее любвеобильное чрево. Они хороши лицом и прекрасны телом, часто моются, носят дорогие одежды, пользуются лучшей косметикой, искусны во всех видах наслаждения и совсем недорого берут за свои услуги. Так зачем же нужны еще и эти уличные шлюхи, лишь разносящие дурные болезни?